Локация "Паром"

Мисаки Марукава
Франция. Мисаки так и не успела посетить самую великую достопримечательность этого города - Эйфелеву башню. Хотя всегда о таком мечтала. Едва она перешагнула полосу прилета в аэропорту, как ее повезли в небольшой отельчик, на краю города, накормили. Она еще раз перепроверила свои вещи. "Вроде ничего не забыла", - говорила она сама себе. В тот  же день ее забрали на Сент-Оноре. Такси подъехало вовремя и, усадив девушку на заднее сиденье, водитель, уложив чемоданы в багажник, попрощался с персоналом отеля. Мисаки все время, которое они добирались до пристани, смотрела в окно. Она знала, что походить по этому прекрасному городу не успеет и теперь с неким сожалением разглядывала мелькающие зеленые кустарники, что росли вдоль обочины, пролетающих мимо птиц, каких раньше не видела, людей, снующих туда-сюда. По мере приближения к порту, населенных пунктов становилось меньше, и когда последний из домов почти скрылся из виду, машина остановилась. Водитель помог девушке достать чемоданы и проводил ее до небольшого парома. На судне находилась женщина. Довольно симпатичная для своего возраста. Мисаки учтиво поздоровалась с ней, женщина вполне вежливо ответила и принялась готовиться к отплытию. "Наверно ее предупредили о моем приезде", - подумала Мисаки, садясь на место в лодке.
- Нам наверно долго ехать?- нарушила паузу Мисаки, осторожно глядя за борт. Женщина лишь покачала головой, что значило не очень. Марукава быстро смекнула, что вопросы лучше не задавать, а лучше любоваться пейзажем. Который и правда завораживал. Синее море, удаляющийся пляж, корабли. Вдалеке виднелся центр города. А вон и дом, который недавно они с водителем проезжали. Отчего-то Мисаки стало ужасно одиноко. Ей впервые захотелось вернуться домой, в Японию. Но сколько стоило ей сил добраться сюда, в Сент-Оноре! Она покачала головой, отгоняя назойливые мысли. "Нет, нельзя! Я уже решила, что буду послушницей!" Девушка сжала руки в кулачки и еще раз осмотрела женщину. Та спокойно гребла, будто была совершенно одна. Поначалу Мисаки даже хотела поговорить с ней о чем-нибудь, например расспросить об храме, какого там, была ли эта незнакомая тетенька на острове? Но вовремя сдержалась, понимая, что лучше не надо. Самой было жуть как интересно. И вот когда наконец на горизонте появился берег, Мисаки не сдержала восторженного крика.
-Ух, ты! - воскликнула она, вцепившись руками в бортик лодки.-Я и не думала что здесь будет так красиво!
Весь остров будто сиял. Зелень, повсюду деревья, это было видно даже невооруженным взглядом. Женщина тихо ухмыльнулась и подплыла к пристани.
-Приехали- Впервые произнесла она и помогла девочке сойти. Мисаки захватила свои чемоданы, и, поблагодарив женщину, низко поклонилась. Так было принято у них, в Японии. Оставшись одна, Миски повернулась лицом к тропинке, которая, судя по всему, вела именно к храму..."Ну или какому-нибудь оживленному месту". Подхватив свой небольшой, темно-серый чемодан, она направилась по дороге. Хруст камней под каблуками начинал немного раздражать. И Мисаки решила немного передохнуть. Она положила чемодан и присела на него. Из сумки на плече она извлекла маленькую бутылочку и, открутив крышечку, сделала пару глотков. Погода была ясная, жаркая, поэтому она позволила себе расстегнуть пару пуговиц на блузке. "Все равно пока рядом никого нет, да и когда доберусь до здания оденусь нормально...А то совсем спекусь..да и что такого в этом расстегивании? Все равно я плоская.."На последней мысли, Мисаки отдернула край блузки, разглядывая свою грудь. А точнее топ, заменяющий ей лифчик. Обидно даже как-то было. У всех все нормально, а она плоская...Ну почти. Почти первый размер. Да и еще проблема была...Девушка стала обмахиваться раскрытой ладонью. Она маленького роста.
-Ну совсем миниатюрная, тьфу. - Мисаки сжала губы в тонкую полоску и прикрыла глаза. Все же она решила немного посидеть так. Судя по всему путь ей предстоял неблизкий.
_________________________________________________________________

Солнце начинало припекать еще больше, и Мисаки решила, что если она не сдвинется с места, ну хотя бы до ближайших деревьев, дабы спрятаться в тень, то непременно расплавится и превратится в что-то наподобие лепешки с картошкой. Это было удивительное сравнение и девушка даже тихо рассмеялась, приложив ко рту кулачок. Внезапно со стороны послышался звук. Мисаки сначала подумала, что ей показалось, но когда повернувшись в сторону она увидела молодую девушку, бежавшую ей навстречу, то убедилась в действительности. Она хотела было встать и махнуть рукой в ответ, но посчитала это действие лишним. Едва незнакомка приблизилась к ней, то сразу затараторила что-то явно связанное с ее приездом, по-крайней мере так подумалось Мисаки. Она конечно знала французский, но не настолько, чтобы понимать каждое слово. Ей требовалось как минимум минуты две, дабы осмыслить сказанное. Зато вот английский она знала прекрасно. Пока незнакомая девушка болтала по-французски, Мисаки разглядывала ее: довольно высокая, рыжие волосы, чуть длиннее лопаток... Они особенно привлекли внимание Мисаки.  Не каждый день в Токио увидишь кого-нибудь с таким цветом волос, чаще всего все были однотонные: русые, черные... А крашенные волосы Мисаки терпеть не могла, ну, в отдельных случаях. Дальше Мисаки поймала взгляд девушки. Карие, даже больше похожи на расплавленный шоколад с оттенком золота. Очень красивый разрез глаз. Мисаки улыбнулась при этой мысли. Ей вдруг и впрямь захотелось шоколада. Наверно о стороны этот жест показался смешным... Мисаки взяла себя в руки и снова посмотрела на незнакомку. Та вдруг смутилась. "Ой...Наверно я ...это..." Мисаки только открыла рот, чтобы ответить, но девушка спросила у нее, понимает ли она по-французский. Конечно, ведь все это время она сидела молча, словно каменный столб. Особенно слух девушке пощекотал акцент незнакомки. "Очень интересно", - подумала она и поднялась с чемодана. Расправив юбку и стряхнув с нее пару капель воды, которые случайно вылились из бутылки, она улыбнулась.
- Да, я немного понимаю по-французски, только медленно перевожу. - Спокойно, с расстановкой, правильно расставляя обороты, сказала Мисаки. Ей не хотелось показаться глупой или невежливой. - А ты видимо понимаешь?
Последняя фраза у нее вырвалась случайно. "ну конечно она понимает, если сама только что говорила со мной!"
-ээ..Извини, я хотела сказать.. - Мисаки смущенно отвела глаза. Ну, вот. Фраза полностью вылетела из головы. А ведь она хотела спросить как пройти до храма. - Ну, то есть..Это..
Мисаки посмотрела на девушку снизу вверх и подвигала пальцами в воздухе, показывая жест "идти", дальше постаралась нарисовать домик, или здание.. Просто фраза действительно вылетела из головы. "Ну все, я точно сгрызу учебник! Стыдно блин.." Мисаки вздохнула, понимая, как смешно и нелепо сейчас выглядит. В итоге, она решила, что сглупила реально и проговорила:
-Английский понимаешь? Мне нужно в храм. - стоило додуматься до этого раньше. Но Мисаки настоящая тугодумка.-Ты меня не проводишь?
Даже у нее присутствовал акцент. Что ни говори, а у каждого японца он как правило есть...И не малый. Но ценой трудных усилий Мисаки заставила себя распрощаться с шипящими и булькающими звуками. Она неуверенно пожала плечами и почесала затылок. "Я оплошала..."
_________________________________________________________________

Смех незнакомки напомнил Мисаки звон колокольчика. Это странное сравнение приходило ей в голову каждый раз, когда чей либо смех вызывал у нее приятное ощущение. Наверно, все же, она так считала, потому что читала много книг, особенно романов, где всякие такие моменты описывались и сравнивались с разными явлениями. Пока девушка так размышляла, незнакомка поинтересовалась, откуда она прибыла.
-Да, я из Японии.. Наверно по внешности видно.- Мисаки неуклюже крутанулась на месте. Услышав о том, что ее проводят в храм, Мисаки обрадовалась. "Хотя да, действительно, сначала нужно отнести чемодан в общежитие. Совсем из головы вылетело". Едва Мисаки потянулась к своим вещам, как новая знакомая опередила ее, подхватив чемодан и щебеча о том, что теперь они могут поселиться вместе. "Да, это здравая мысль.. Мы с ней едва знакомы, но я уже чувствую, что она хорошая". Мисаки улыбнулась девушке, которая представилась как Лилу и побрела по дорожке. Решив, что отставать невежливо, она поспешила вслед за ней, но через несколько шагов остановилась. Сумка ее ведь так и осталась лежать на земле, рядом с бутылкой. Возвратившись за ними, Мисаки проклинала себя за забывчивость. Повернувшись, она подбежала к Лилу и зашагала рядом, все еще рассматривая окрестности.
_________________________________________________________________

Летиция Паскаль
Летиция Паскаль - пятнадцатилетняя итальянка, приехавшая во Францию из своей страны, чтобы оттуда уже отправится в Храм Цветов - женский монастырь, куда ей наказала ехать бабушка после своей смерти. Раньше Луче никогда не бывала во Франции. Именно поэтому она приехала на родину своей бабушки пораньше, чтобы было время рассмотреть все достопримечательности до отплытия в храм. В конце концов девушка бродила по городу всю ночь, посетила несколько ресторанов, сделала несколько зарисовок в альбом и вспомнила язык, на котором отныне вынуждена была говорить - французы ведь по итальянски, увы, не понимают.
Она была в восторге от города (тут должно быть название, но я его не знаю :<). Архитектура здесь немного отличалась от итальянской, но была по-своему прекрасна. Город был огромен и красив. Девушка сильно торопилась и старалась оббегать все места поскорее - в запасе имелось всего 6 часов! Наверное, ещё никогда девушка не была столь возбужденна.
"Шикарное место. Хотелось бы мне пожить тут хотя бы месяц..." - устало, но довольно вздохнула девушка, рассматривая эскизы в альбоме и попутно делая глоток из бумажного стаканчика с горячим шоколадом. Подняв взгляд на утреннее небо, итальянка вдохнула полной грудью майский воздух, а затем медленно выдохнула. Беззаботная прогулка продолжилась бы и дальше, если бы сказочный хранитель мыслей в голове девушки не напомнил ей о Храме Цветов. Луче так и подпрыгнула на месте. "Я опоздаю!"
Подобная рассеянность была не в правилах Паскаль - обычно она была достаточно пунктуальна и не забыла бы ни за что про приближающийся час отплытия. Но, как говорится, во всём бывают исключения. Вот и сейчас вечно тихая и незаметная Летиция летела к пристани на всех парах, обращая на себя удивлённые взгляды всех прохожих, которые хоть и спешили на работу, но поглядеть на безумную итальянку время находили.
- Простите, пожалуйста!! - был слышен громкий и виноватый голос Луче с другого конца пристани. Извинения были адресованы женщине, сидевшей на небольшом кораблике, отвозившем послушниц в Храм Цветов. "Наверное, она давно тут ждёт... стыдно-то кааак, кошмар".
Женщина подняла глаза на подбежавшую запыхавшуюся девушку и слегка улыбнулась, поприветствовав её. Видимо, она не сердилась. Отсутствие нахмуренных бровей и бранных слов со стороны незнакомки очень обрадовало Луче и вызвало у неё ответную улыбку.
Заговорить с женщиной Паскаль не пробовала, потому что с момента отплытия так и прижалась к самому борту, восторженно глядя на воду. Раньше девушка читала рассказы про пиратов и моряков и не понимала за что они так любили море, но теперь! Синее, всё вокруг синее: небо и вода, вода и небо. Горизонта почти не было видно, а всё пространство, на которое хватало глаз освещал лишь яркий шар солнца в небе. Итальянку так сильно манила синяя вода, что она попыталась достать до водной глади рукой, но, услышав осуждающий кашель, осеклась. "Да, так и свалится в океан можно - нехорошо будет". Кивнула головой Паскаль и перевела взгляд на видневшийся вдалеке остров.
- Meraviglioso, (с ит. - чудесно) - тихо-тихо проговорила девушка, кажется, теряя дар речи.
Сент-Онора являл собой нечто великолепное. Остров был похож на необитаемый, о каких Луче не раз читала в книжках. Ещё издалека было видно, что он окружён густым-густым лесом, словно скрывающим от глаз посторонних всё, что происходило в центре. "Вдруг на этом острове живут сказочные существа? Я просто уверенна, что они там есть! Я их хочу увидеть, очень хочу!" Девушка прикрыла глаза. Сквозь цветные линзы не было заметно, но во взгляде Паскаль сейчас играли восторженные огоньки, плясали в диком танце, заставляя широкую улыбку появляться на лице. Сжав пальчиками ткань рюкзака, Паскаль снова открыла глаза, немного успокоившись. Спокойное состояние сохранялось недолго.
Остров вблизи был лучше, намного лучше, чем себе представляла Летиция, а фантазия у неё была сильная. Ступив на землю острова, итальянка накинула рюкзак на плечо и, поблагодарив женщину, которая уже уплывала на своём кораблике куда-то, набрала в лёгкие побольше воздуха. Чистый и свежий он отличался от городского. Настроение Луче снова взлетело до небес, а усталость после ночной прогулки испарилась. "Быть может, это воздух тут такой особенный, волшебный? Да и место, признаться, похоже на сказку".
Близость природы положительно сказывалась на девушке, которая, тому в подтверждение, уже вторую минуту звонко смеялась, крутясь на одном месте. А что такого? Она была одна на берегу, никому не мешала и тем более была счастлива наконец оказаться на Сент-Онора, а счастливый человек просто обязан излучать счастье, светиться.
Голова закружилась, колени подкосились, и Луче упала на траву возле дороги. Собиралась ли она вставать? Ох, ну что вы! Девушка легла на спину и, немного поворочавшись, сняла с плеча рюкзак, отложив его в сторону. Теперь уже ничего не мешало итальянке распластаться звёздочкой на траве. Да, со стороны сейчас она выглядела как ребёнок, которого выпустили погулять на природе после долгой поездки. Хотя, так ведь и было.
_________________________________________________________________

Филаретта Роновская
Филаретта бодрым шагом шла по тропинке в лесу. Воздух, приятный и слегка влажный, дул прямо в лицо. Пряди длинных волос были собраны в неаккуратный хвост. В руках у нее красовалась пачка сигарет, и планшет со списком учениц Храма. Всех их нужно было вскоре позвать на прием, дабы убедиться в том, что все они здоровы, а также официально открыть свой докторский кабинет, где совсем недавно был сделан небольшой ремонт. Задумавшись, Филла даже не поняла, каким боком она очутилась на берегу и как не споткнулась об ..корни например? Оглядевшись, она заметила девушку. Та, в свою очередь, как юла, крутилась на месте. Мастерски изогнув бровь, Филла направилась прямо к ней. Мало ли человеку плохо? Длинный белый халат развевал ветер, который дул теперь с левого бока. Вынув из кармана этого самого халата очки, Филаретта деловито нацепила их на нос. Очки дизайнерские, обычные стеклышки..Ведь со зрением у нее, слава богу, все в порядке. Направив взгляд на девушку, Филла аж подскочила на месте. Блондинка, как она потом разглядела подойдя ближе, просто упала на землю. "Не ну епт твою?!" - мысленно ругнулась Филла и что было сил побежала к девушке. Благо она была в балетках, так что бежать было гораздо проще.
Слегка запыхавшись, она подлетела к девушке и присела на корточки.
-Что случилось? Вам плохо? Что-то болит? - затараторила Филла, параллельно бросив на землю рядом с собой свои вещи и прикладывая ладонь ко лбу девушки.Она ловким движением прощупала пульс, и немного успокоилась. Вздохнув, Филаретта оглядела новоприбывшую. "Найдутся же еще на свете такие..странные.." Именно странные, и никакое другое слово.
_________________________________________________________________

Газончик близ леса у дорожки.
Какой же всё-таки это чудесный остров. Прохладный утренний воздух приятно обдувал кожу, наполнял лёгкие свежестью, оставляя на губах вкус природы, который ярко ощущала Луче после душного и грязного города. Она попала в сказку и ничуть в этом не сомневалась. Возможно, она бы совсем скоро отправилась из этого прекрасного места в царство Морфея, если бы не услышала шаги, лёгкие такие, но быстрые - бег. Затем ко лбу прикоснулась нежная женская ладошка, а уши уловили быстрый взволнованный голос, который звонкими приятными нотками расспрашивал итальянку о её состоянии.
Летиция приоткрыла один глаз, тотчас сощурилась из-за яркого света небесного светила, но после, прикрыв глаза ладонью, снова повторила попытку разомкнуть веки. Успешно. Над собой Паскаль увидела девушку со светлыми волосами и карими, как шоколад, глазами, в которых Луче захотелось бы утонуть, продолжи она неотрывно в них смотреть дольше секунды. Через глаза можно украсть душу, не стоит рисковать. "Красивая... она беспокоилась обо мне?" Сделала вывод итальянка по учащённому дыханию незнакомки и её взволнованному лицу, продолжая изучать взглядом рубиновых глаз девушку.  На ней был белый халат, выдававший профессию доктора. "Ой, я наверное заставила её волноваться своим поведением". Вместе с этим пришло ещё и озарение по поводу того, что незнакомка могла видеть кружение Луче на одном месте и её громкий смех. Из-за этого на бледных щеках появился лёгкий румянец. Девушка решила, что столь долгое молчание с её стороны могло вызвать новые беспокойства у доктора, поэтому поспешила ответить на вопросы.
- Всё отлично, хотя, думаю, что болит сердце. Оно так сильно сжимается от счастья и радости, что я, быть может, скоро не смогу дышать. А когда Вы появились, оно стало биться часто-часто, чем я немного обеспокоена, - губы итальянки растянулись в беззаботной улыбке, а пальцы невольно потянулись к руке незнакомой девушки, ловким движением перемешая её на грудь Паскаль и посильнее прижимая, хотя учащённое сердцебиение и без того ощущалось - чувствуете? - прошептала девушка и прикрыла рубиновые глаза пушистыми светлыми ресничками. Луче вела себя довольно нагло и понимала это, но ведь незнакомка тоже прервала её отправление в объятия сна, верно? Поэтому немного пошалить Паскаль себе разрешила, ведь сердце действительно было счастливо из-за того, что оказалось на природе, получило возможность познакомится с новой личностью. Девушка подозревала, что доктор может оттолкнуть её, обозвать чокнутой и рассердиться, но это показалось бы итальянке вполне милым сейчас, когда она опьянела от свежего воздуха. Возможно, она и вправду была странной.
_________________________________________________________________

Стефани Андре
Франция — город культуры, искусства и моды. Город, в котором юная Стефани Андре родилась и выросла. Город, бесконечно прекрасный, но далеко не единственный такой в своем роде. Стеф, за свои шестнадцать лет не мало повидала «изюминок» и родной Париж уже не казался ей чем-то из ряда вон выходящим. Даже хваленая мода уже осточертела Фанетт.
Мода. Что думают о ней люди? Считают ее чем-то таким, что меняется с наступлением нового времени года? Слетаются сюда со всех уголков земли продемонстрировать наряды, туалеты, драгоценности, коллекции обуви? Нет, они не понимают истинного значения этого слова, смысл которого в том, чтобы дать понять: я принадлежу к вашему миру. Я ношу мундир вашей армии, не стреляйте, свои!
С незапамятных доисторических времен, с тех самых пор, как люди обосновались в пещерах, мода стала единственным способом сказать так, чтобы поняли все и даже незнакомцы осознали: я принадлежу к вашему племени, мы объединяемся против тех, кто слабей, и таким образом выживаем.
Однако здесь многие убеждены, что «мода» — это все. Каждые полгода они тратят огромные деньги, чтобы, поменяв едва заметную деталь туалета, остаться среди единственного в своем роде племени богачей. А вот если бы они побывали в Силиконовой долине, где миллиардеры, сколотившие состояния на информационных технологиях, носят пластмассовые часы и ходят в истертых джинсах, то поняли бы, что мир давно уже стал другим: люди из разных социальных групп по виду неотличимы друг от друга, никто больше не обращает ни малейшего внимания на размер бриллиантов, на то, каким фирменным знаком помечен галстук, на модель кожаного портфеля. Кстати, ни галстуки, ни портфели не водятся в этой части света, которую принято называть основоположником той самой моды — самой могучей, хоть и выработавшей уже свой ресурс машины, все еще заставляющей простаков верить в силу туалетов hautecouture, изумрудных колье, гигантских лимузинов. А поскольку все это еще появляется на страницах журналов, у кого, скажите, поднимется рука разрушить многомиллиардную индустрию рекламы, продажи никому не нужных вещей, производства по-разному называющихся, но неотличимых друг от друга кремов?
Идиоты. Стеф не может скрыть своей ненависти к тем, чьи решения так пагубно влияют на жизнь честно работающих людей, повседневное существование которых исполнено достоинства, ибо они здоровы, у них есть крыша над головой и любящая семья.
Извращенцы. И вот, когда все, казалось бы, в порядке, когда семья собирается вокруг стола за ужином — возникает призрак Суперкласса, продающего неосуществимые грезы под названием «роскошь», «красота», «власть». И все — нет больше благополучной, счастливой семьи.
Отец работает сверхурочно, света белого не видит, чтобы купить сыну новую модель кроссовок, без которых тот будет чувствовать себя в школе последним изгоем. Жена замыкается в неприязненном молчании и плачет, потому что подруги обзавелись платьями знаменитой фирмы, а у нее нет на это денег. Подростки, вместо того, чтобы познавать истинные ценности — такие, как вера и надежда, — мечтают стать актерами. Девочки из захолустья, теряя неповторимые черты своей личности, изыскивают возможность уехать в большой город, а там пойти на все — решительно на все! — чтобы получить то, что им так желанно. Мир, который должен стремиться к справедливости, начинает вертеться вокруг материального, а оно через полгода уже ни на что не годно и подлежит замене, ибо только так и никак иначе могут удерживаться на вершине презренные существа, ныне обретающиеся в Париже.
Понятно, что Андре старается не поддаваться этому разрушительному влиянию. Дело, которым занят ее отец — одно из самых завидных. Он зарабатывает в день много больше того, что может истратить вся их семья за год — даже если бы каждый решился позволить себе все виды удовольствий, как законных, так и запретных. Стефани не составит труда соблазнить любого мужчину — даже если он не будет знать, богата она или нет: она проверяла это многократно и всякий раз добивалась своего. Она избавлена от необходимости носить одежду определенной фирмы, посещать именно этот, а ни в коем случае не тот ресторан, проводить отпуск там, «куда все ездят», покупать колье и парфюм такой-то марки потому лишь, что ее рекомендует знаменитая личность. Она может позволить себе писать грошовой шариковой ручкой и носить удобную и элегантную одежду, сшитую на заказ в маленьком ателье рядом с офисом отца и не помеченную никаким фирменным знаком. Она вольна делать, что ей хочется и вести себя, как пожелает, лишь потому, что не жаждет всеобщей любви и не боится открыто заявлять об этом.
По этой самой причине — и некоторым, к ней прилагающимся — девушка, одетая в предельно простое платьице и уставшая от обыденного лоска и фальши, сейчас сидела в небольшом судне. Судне, которое, смело рассекая волны, несло ее в новую жизнь.
_________________________________________________________________

Продолжая сидеть в судне, которое то и дело меланхолично покачивалось из стороны в сторону, юная Андре чувствовала, что настроение ее не просто не повышается ни на йоту, а, напротив, с завидным стремление приближается к критической отметке «Danger!». Почему критической? Да потому что Сефани, как известно, девушка крайне вспыльчивая. И ладно, если ей кто-то портит настроение — она может вдоволь отыграться на нем в последствии. А если настроение она себе испортила сама? Вряд ли найдется тот маг, который взмахнет своей волшебной палочкой, скажет некоторые — одному ему понятные — заклинания, и — Вуаля! — настроение в норме или даже выше нее.
А, хуже того, если настроение просто внезапно падает. В случае с Фанетт это произошло в данную секунду. Взгляд ее упал на дорогое кольцо на безымянном пальце, отчего тут же захотелось распрощаться с ним.
Для многих девушек, разумеется, бриллиант магически возник на прилавке ювелирного магазина после того, как — об этом неизменно упоминают продавцы — был огранен бельгийскими или голландскими мастерами. В зависимости от чистоты воды, каратности, типа огранки цена может колебаться от нескольких сотен евро до суммы, большинству простых смертных представляющейся заоблачной.
Бриллиант, который еще называют «диамант» — это, как всем известно, отшлифованный, ограненный алмаз, то есть кусок углерода, подвергшийся воздействию времени и высокой температуры. Поскольку это — неорганическое вещество, невозможно точно сказать, сколько же этого самого времени ушло на изменение его структуры, однако геологи оценивают срок в диапазоне от 300 миллионов до 1 миллиарда лет. Образуется такой минерал обычно на глубине 150 км и постепенно продвигается ближе к поверхности земли, что позволяет осуществлять добычу.
Алмаз — самое твердое и прочное вещество в природе, и обрабатывать его можно только с помощью другого алмаза. Мелкие частицы, остающиеся после огранки, используют в промышленности — в шлифовальных станках, например. А иного предназначения у бриллианта нет: он пригоден исключительно для того, чтобы служить украшением, и назначение у него только одно — быть бесполезной драгоценностью.
Бриллиант — это наивысшее выражение человеческой суетности.
Несколько десятилетий назад, когда мир вроде бы начал возвращаться к социальному равенству и практичности, бриллианты стали исчезать с рынка. И так продолжалось до тех пор, пока крупнейшая горнорудная компания со штаб-квартирой в Южной Африке не прибегла к услугам одного из лучших в мире рекламных агентств. Одни представители Суперкласса обрели других, и в результате поисков и усилий родилась на свет одна-единственная фраза из трех слов:
«Бриллианты — это навсегда».
И — готово: проблема решилась, ювелирные фабрики вложились в идею, и отрасль вновь стала процветать. Если бриллианты — это навсегда, нет лучшего средства, чтобы выразить свою любовь, которой теоретически тоже вроде бы полагается быть вечной. Нет более верного признака, чтобы отличить Суперкласс от миллиардов тех, кто находится в основании этой пирамиды. Спрос на драгоценные камни увеличился, цены взметнулись. А через несколько лет южноафриканская компания, диктовавшая законы на международном рынке, увидела, что все пространство вокруг нее завалено трупами.
В этой бесполезной отрасли крутятся 50 миллиардов долларов в год, занята целая армия тех, кто добывает алмазы, кто перевозит их, охраняет, обрабатывает, гранит и оправляет, страхует, торгует ими оптом и в роскошных ювелирных магазинах. Мало кто знает, что долгий путь от рудника до прилавка лежит через грязь и кровь.
В грязи копошится тот, кто посвятил жизнь поиску камня, который сделает его богатым. Он находит и продает по 20 долларов то, что посетителю бутика обойдется в десять тысяч. Но считает, что в накладе не остается, потому в его краях люди не зарабатывают и полусотни долларов в год, и пяти камешков достаточно, чтобы жизнь его была счастливой, хоть и короткой — пока еще не придумано условий труда хуже, нежели те, в которых работает он.
От него камни переходят в руки неведомых скупщиков, а затем без задержки переправляются к нерегулярным армиям в Либерию, Конго или Анголу. Некто в сопровождении до зубов вооруженной охраны отправляется на тайный аэродром. Из приземлившегося самолета выходит респектабельный господин в деловом костюме, а за ним — другой, одетый попроще, и с чемоданчиком в руках. Некто холодно приветствует прилетевших. А потом передает им несколько маленьких свертков-пакетиков — то ли из суеверия, то ли еще по какой причине они изготовлены из старых чулок.
Тот, что одет попроще, достает из кармана специальный окуляр, вставляет его в левый глаз и начинает проверять один камешек за другим. Часа через полтора он получает представление о товаре и, вынув из чемоданчика высокоточные электронные весы, высыпает в чашку содержимое чулок. На клочке бумаги ведутся подсчеты. Затем товар и весы прячутся в чемоданчик, и по знаку элегантного господина пять или шесть охранников начинают выгружать из самолета большие ящики. Их ставят на землю у полосы, а самолет улетает. Вся операция занимает обычно полдня.
Ящики вскрывают. В них — снайперские винтовки, противопехотные мины, осколочные гранаты. Оружие раздают наемникам и солдатам, и очень скоро в стране происходит государственный переворот, жестокость которого превосходит все представления о добре и зле. Вырезают поголовно целые племена, насилуют женщин, дети остаются сиротами, а многие, подрываясь на минах, — еще и калеками. Тем временем за тридевять земель оттуда — где-нибудь в Антверпене или в Амстердаме — серьезные, сосредоточенные люди осторожно, бережно, любовно, испытывая творческий восторг от собственного искусства, обрабатывают камни, и вспышки искр, блистающих на каждой новой грани этого преображенного временем углерода, завораживают их. Алмаз, поддаваясь алмазу, становится бриллиантом.
На одном конце — в отчаянии голосят женщины, и небо задернуто пеленой дыма. На другом — из окон хорошо освещенных комнат видны старинные прекрасные дома.
В 2002 году ООН принимает резолюцию — «Процесс Кимберли», требующую прослеживать происхождение алмазов и запрещающую ювелирам приобретать те, что привозятся из зоны боевых действий. На какое-то время респектабельные огранщики пользуются услугами южноафриканской корпорации, монопольно поставляющей им материал. Но вслед за тем находятся способы сделать бриллиант «законным», резолюция же служит для того лишь, чтобы политики могли сказать: «Мы делаем все, чтобы закрыть доступ на рынок "кровавым бриллиантам"».
Миру необходимы люди способные восстановить спокойствие в деревнях, подверженных этому жестокому круговороту. Найдись в мире хоть кучка таких смельчаков, бриллианты стали бы покупать американские ювелиры, не задавая нескромных вопросов.
Если общество потворствует преступлению, у человека есть полное право сделать то, что он считает наиболее верным. А наиболее верным Стеф сочла новую жизнь, потому кольцо было незамедлительно снято с пальца и феерично отправлено в морскую пучину, где, по мнению Андре, ему самое место.
Обнаружив, что судно причалило к берегу, Фанетт поспешила покинуть паром, в надежде на то, что мысли, то и дело обуревающие ее, предрассудки, скептицизм и сатирический настрой останутся тут. Она не хотела тащить багаж прошлой жизни в это прекрасное место. Ступив на землю, Стефани тут же закрыла глаза и прошептала короткую молитву.
_________________________________________________________________

Миа Кэмпбэлл
Мысли девочки были где-то за гранью этого места. Она представляла, как бежит по чистому полю. Светит тёплое солнышко, волосы развивает прохладный ветерок, а ноги приятно щекочет зелёная трава. Вот она уже бежит среди пшеницы, так воздушно и легко. Нет больше реальности. Но стоило парому слегка качнуться, как Миа сразу возвращалась в реальный мир. Она пыталась забыть, что плывёт. Что под ней не зелёная трава, а море. Бездонная пропасть, наполненная водой. И от этих мыслей, сердце девочки начинало биться чаще.
-У них разве нет вертолёта? И почему бы не построить мост? Было бы куда спокойнее. Ну почему? Почему обязательно вода? Почему она преследует меня?-Мысли Мии не покидало чувство тревоги. Ей казалось, что вот-вот, и паром перевернётся кверху брюхом. Этот подсознательный страх не давал девочке пошевелиться. Она сидела в центре парома, боясь заглянуть воду, прижавшись своими маленькими ручками к сумке с вещами. Новенькое розовое платьице успело слегка измяться, но для маленькой Мии, это было сейчас совсем не важно. И пусть даже это платье было её любимым, подаренным мамой ещё на день рождения, страх перевернуться был куда более сильным, чем забота о помятой вещице.
Чтобы отвлечься от посторонних мыслей, Миа снова пыталась представить что-нибудь хорошее. В голову сразу пришли воспоминания о Лондоне. Величественный вид Букингемского дворца, звук часов Биг-Бена, тихие улочки ночного города. Всё-таки Англия оставила в памяти девочки, куда более тёплые воспоминания, нежели Франция. Возможно дело в том, что у неё было всё-таки английское сердце.
От этих воспоминаний завеяло тоской. Сразу хотелось ещё раз пройтись по тем местам, насладиться их красотой, безмятежностью. Но мысли ушли снова, когда лазурные глаза Мии, застыли, увидев остров. Ничего подобного девочка никогда прежде не видела. Словно привет из сказки, остров не был похож ни на что либо, из виденного Мией прежде. И чем ближе паром приближался к острову, тем лучше девочка могла его рассмотреть. –Неужели здесь кто-то живёт? Место кажется совсем необитаемым.- Подумала Миа, вглядываясь в деревья, любуясь естественной красотой этого места.
Когда паром причалил к берегу, девочка взяла свою сумку, и осторожно стала босоножками на землю. Повернувшись к женщине, которая управляла паромом, Миа неловко помахала ей рукой. –Спа-спасибо добрая женщина.- Сказала она женщине, и поправив сумку на плече, отошла немного подальше от берега, рассматривая местность, дабы узнать у кого-нибудь, место нахождение её комнаты.
Вытащив из сумки полученную карту острова, Миа провела глазами по бумаге, проведя пальчиком вдоль набережной, и ориентировочно направилась в свою комнату.
_________________________________________________________________

Мишель Франсуа
Покидать родной Париж ради какого-то островка Мишель совершенно не хотелось. Родной дом ей казался куда ближе, чем неизвестное место. Наверное, это неудивительно. Тяжело прощаться с тем, к чему давно привык и успел привязаться. Больше всего Мими будет скучать по ночным видам сердца Франции. О, как же они прекрасны! Тысячи фонарей озаряют город, заставляя сердце трепетать от восторга. От такого просто невозможно устать, ровно, как и невозможно не любить Париж. Конечно, всем известна Эйфелева башня, Лувр, базилика Сакре-Кёр и многие другие достопримечательности, но Франсуа намного больше любит тихие улочки и бульвары, которые словно пропитаны историей этого, несомненно, прекрасного места. Однако ничего не поделаешь: родители приняли решение, разубедить их невозможно, да и бесполезно делать это сейчас, ведь  Мишель уже была в Каннах. Несмотря на то, что времени было предостаточно, девушка все равно торопилась. Почему? Все из-за того, что она вечно опаздывает, а еще отец обещал наказать, если опоздает. Мишель сейчас чувствовала себя кроликом из Алисы в Стране чудес. Часов под рукой не было, да и француженка даже не вспомнила бы о них. «Лишь бы не опоздать, лишь бы не опоздать», - назойливо крутилось в голове девушки. Она действительно боялась, что ее бросят и уплывут. Франсуа сначала так и хотела поступить, но что ей делать в городе, которого она совершенно не знает? К тому же карманы были пусты, денег в них не наблюдалось, а в рюкзаке за спиной были лишь личные вещи, за которые далеко не убежишь. Перебирая полными ножками, француженка достигла своей цели. Удивительно, что она не заблудилась, хотя это было бы сложно. На пристани виднелся небольшой паром, на нем виднелась женщина. Своим видом она располагала к себе, но в то же время выглядела строго и сдержано. Всплески воды умиротворяли Мишу, заставляя сердце чуть сбавить темп биения. Да, она определенно любила такие места.
Забравшись на борт, Франсуа облегченно вздохнула: не опоздала, даже время в запасе осталось, но совсем немного. Впрочем, это уже вовсе не важно, все самое страшное позади, а теперь, как уверяли родители девушки, впереди только чудеса и море восхищения.  Кстати, о море. Оно было действительно восхитительным, будоражащим сознание юной леди. Общаться с женщиной совсем не хотелось, потому что боялась отвлечь, да и о чем можно поговорить с ней? Стало немного тоскливо, все же сердце принадлежало величественному Парижу. Мишель поудобнее уселась на одно из сидений, согнулась в спине, положила руки на колени и посмотрела вдаль, провожая взором незнакомый ей город.
Ветер приятно ласкал бледную кожу Мишель и едва поднимал тяжелые волосы. Все же не зря заботливая мама дала ей совсем легкую курточку, в которой было вовсе не жарко, к тому же Эмма подвязала волосы белым бантом. Вот в чем было душно, так это в черных лосинах, Мими уже их ненавидела, хоть и старалась не думать об этом. Время текло медленно, протяжно, с каждой секундой веки тяжелели, все больше хотелось погрузиться в царство Морфея. И Франсуа почти сделала это, как ее легонько потеребили по плечу и сказали выгружаться. Немного тормозя, француженка слезла с парома и подняла голову, попутно оттряхивая платье. Да, ей вовсе не собирались врать: здесь было очень красиво, нет, потрясающе великолепно!
- Красота, - сорвалось с губ восхищенной видами Мишель. «В Париже такого точно нет», - и вновь ее одолела тоска по своему городу, хотя и быстро пропала. Немного постояв, девушка сделала шаг. Здесь будто ходить было легче. «Неужели я в раю? Хотя, худшее впереди. Заставят работать и все такое… Плохо быть девушкой в таких случаях»,  - размышляла Мими, делая неуверенные шаги вперед и осматриваясь.  Сделав выводы, что все же не зря она смирилась с выбором своих предков, Франсуа уже более уверенно зашагала вперед. Она заметила несколько девушек, но подходить не собиралась: слишком стеснялась неизвестного места и незнакомок, а в будущем все равно познакомиться. Пройдя совсем немного, Миша остановилась и оглянулась. Вода, в которой отражалось небо, была покрыта рябью, солнце било в глаза, заставляя француженку прищуриться. Почему-то ей показалось, что она больше никогда не окажется в этом месте, поэтому и решила задержаться. Одна из ручек рюкзака сползла с плеча, но девушка не обратила на это внимания. Сейчас все ее мысли были направлены в сторону Средиземного моря. За всю свою жизнь, за все те 15 лет, которые она прожила, Мими никогда не видела море вживую. Ей очень хотелось скинуть с себя всю одежду и пойти купаться, но решиться сделать сейчас что-то подобное она не могла себе позволить, поэтому просто продолжала любоваться здешними красотами.
Минут через десять, Франсуа развернулась и вновь пошла прямо, уже более уверенно, но все так же медленно, прислушиваясь к каждому своему шагу и смотря под ноги. «Нет, все же надо избавиться от этих кошмарных ляжек!» - критиковала себя Мишель, хотя и не скажешь, что ее ножки похожи на ноги тех толстушек, бока которых буквально свисают. Нет, фигура Франсуа весьма гармонично смотрится, все не так плохо, как ей кажется, особенно со стороны. Видимо, у некоторых девушек есть странная склонность к самокритике и осуждению, а ведь это понижает самооценку, что может привести иногда к кошмарным последствиям. Впрочем, до этого вряд ли дойдет. Набирая темп, Миша, все еще следя за перемещением своих ног, уже более уверенно зашагала навстречу «светлой темнице» (именно такая мысль возникла у девушки, когда она впервые услышала  слово «монастырь»).
_________________________________________________________________

Алисия Ларкинз
Секунда, другая, третья. Почему время неутолимо? Почему мы не можем остановить его? Почему сами не можем остановиться? Почему? Вечный вопрос, на который так сложно и одновременно так легко найти ответ. Просто мы не хотим. Ведь находя ответы, мы задаем новые вопросы. И так вечно. Из часа в час, изо дня в день, из года в год мы живем и ищем ответы. Зачем? Почему? Почему нельзя жить в незнании? Зачем мы пытаемся узнать все? Почему нас это интересует? Зачем нам все это? Опять вопросы, которые требуют ответы, но их надо искать, а значит нужно жить, значит, что время продолжит свой бег. Секунда, другая, третья. Так проходит жизнь. Так проходит вечность: вопросы ответы и вновь вопросы...
Но тогда что такое жизнь? Может жизнь - бесконечный поиск чего-либо? А смерть? Если жизнь это поиск, то значит смерть это когда решается нашел человек то, что искал или нет? Нет, что-то не правильно. Хотя в нашем мире нет ничего правильного, даже люди и те не безупречны в свое виде, а тем более мыслях... НО тогда значит, что мы вовсе не живем в этом мире, а просто существуем. Существуем и просто дополняем обычную суету еще одним бешеным движением. Тогда теперь, можно понять, почему мы все так часто мечтаем о смерти, но в тот же момент боимся ее больше всего. А когда она приходит.. Она же приходит тихо незаметно, мы начинаем плакать и пытаемся зацепиться за последние отголоски нашей жизни....нашего существования.... Но, тогда, что такое настоящая жизнь, а не простое существование? Хм...вот опять...опять вопросы.
Снежинка стояла на причале и всматривалась далеко в даль. Солнце уже во всю резвилось в бескрайних водах,а озорной ветерок игрался с белоснежными волосами девушки, то и дело кидая их в лицо. Но Алисию это не сильно и волновало. Она была далеко, где-то в своих мыслях, там где никто ее не найдет. Она стояла облокотившись  на одну из балок,  а ее изумрудные глаза изучали тонкую грань между небом и водным пространством. А вот впереди мелькнуло что-то черное. Но Снежинка уже понимала, что это что-то есть ничто иное, как лодочка. Лодочка, которая привела ее сюда. Новенькая. На бледном лице появилась улыбка. Теперь Лис следила за черным пятнышком, которое то появлялось, то пропадало из виду.

Локация "Комната II|3"

Миа Кэмпбэлл
Видимо в начале Миа не сразу поняла, насколько большой это оказался остров. Пока она нашла свою комнату, то уже успела несколько раз потеряться, и даже ориентируясь по карте, невозможно было правильно найти дорогу.
Н вот, наконец, двери её комнаты. Её, и ещё одной девочки. Миа ещё не видела в глаза свою соседку, но надеялась, что та будет не слишком баловной. По крайне мере, девочка хотела чтобы было в комнате спокойно, а вещи не ходили по комнате ходуном.
Осторожно приоткрыв дверь, Миа зашла в свой “новый дом”. С виду было довольно уютно. Помещение было довольно просторным, и можно было не боятся, что что-либо придётся делить. Соседки в комнате не оказалось. Девочка слегка расстроенно вздохнула, ведь она надеялась как можно быстрее оценить характер и манеры своей соседки сейчас, а не ночью, когда та вдруг разрисует ей лицо зубной пастой.
Пройдя на середину помещения, Миа медленно водила глазами по мебели, стараясь ничего не задеть. Вот наконец, её кровать. Девочка положила на неё свою сумку, осторожно открыла, и принялась доставать вещи, раскладывая их на кровати. Вещей было не много: несколько платьев, шортики, юбка, топ, нижнее бельё, коврик, школьная форма ,и предметы гигиены.
Разложив всё это в своей половине шкафа, девочка незамедлительно переоделась в школьную форму, кое-как справившись с бантиком, и довольно уселась на кровать. Порывшись ещё немного в сумке, Миа достала из неё три книжки, и положила их в ближайшую от своей кровати полку. Коврик же положила под кровать, чтобы всегда можно было достать, и позаниматься гимнастикой. Ведь даже здесь, девочка не собиралась бросать своё любимое занятие.
-Я надеюсь соседка по этому поводу не будет против.- Мысли Мии не покидали представления об этом острове, и её дальнейшей жизни здесь. Всё было незнакомо, странно, словно попадаешь в другой мир. Девочка задумалась, почему же она раньше не слышала об этом храме? Воображение рисовало картину таинственности. А в душу невольно закрадывалось чувство, будто здесь ощущается какой-нибудь зловещий смысл. Сердце опять сильнее застучало.